Oliver Pötzsch
DIE HENKERSTOCHTER UND DER KÖNIG DER BETTLER
Copyright c by Ullstein Buchverlage GmbH, Berlin.
Published in 2010 by Ullstein Taschenbuch Verlag
© Прокуров Р.Н., перевод на русский язык, 2013
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2014
* * *
Посвящается любимой Катрин.
Поладить с Куизлем способна лишь сильная женщина.
Едва на свет появится солдат,
Из трех крестьян обоз ему вручат:
Один сготовит для него еду,
Второй отыщет бабу помилей,
И третий за него сгорит в аду.
Стих времен Тридцатилетней войны
Действующие лица
Якоб Куизль – палач из Шонгау
Симон Фронвизер – сын городского лекаря
Магдалена Куизль – дочь палача
Анна-Мария Куизль – жена палача
Близнецы Георг и Барбара Куизль
Жители Шонгау
Марта Штехлин – знахарка
Иоганн Лехнер – судебный секретарь
Бонифаций Фронвизер – городской лекарь
Михаэль Бертхольд – пекарь и городской советник
Мария Бертхольд – его жена
Резль Кирхлехнер – служанка пекаря
Жители Регенсбурга
Элизабет Гофман – жена цирюльника и сестра Якоба Куизля
Андреас Гофман – цирюльник из Регенсбурга
Филипп Тойбер – палач Регенсбурга
Каролина Тойбер – его жена
Сильвио Контарини – венецианский посол
Натан Сирота – король нищих Регенсбурга
Паулюс Меммингер – казначей Регенсбурга
Карл Гесснер – начальник порта в Регенсбурге
Доротея Бехляйн – хозяйка борделя
Отец Губерт – пивовар при епископе
Иероним Рейнер – староста и городской советник
Йоахим Кершер – председатель налоговой службы Регенсбурга
Доминик Эльспергер – хирург
Ганс Райзер, Брат Паулюс, Безумный Йоханнес – нищие
Ноябрь 1637 года, где-то
на просторах Тридцатилетней войны
Всадники апокалипсиса ходили в ярко-красных штанах и изодранных мундирах, а за спинами, словно знамена, развевались на ветру плащи. Ездили они на старых облезлых клячах, покрытых грязью, их клинки заржавели и зазубрились от бесчисленных убийств. Солдаты молча ждали за деревьями и не сводили глаз с деревушки, в которой собирались в ближайшие часы устроить бойню.
Их было двенадцать. Дюжина оголодавших, истощенных войной солдат. Они грабили, убивали и насиловали – раз за разом, снова и снова. Когда-то они, может, и были людьми, но теперь от них остались лишь пустые оболочки. Безумие источило их изнутри, пока не заплескалось наконец в их глазах. Предводитель, молодой и жилистый франконец в ярком мундире, пожевал расщепленную соломинку и втянул слюну сквозь щель между передними зубами. Завидев, как из труб жавшихся у опушки домов потянулся дым, он удовлетворенно кивнул.
– Судя по всему, есть еще чем поживиться.
Предводитель выплюнул соломинку и потянулся к сабле, покрытой ржавчиной и пятнами крови. До солдат донесся женский и детский смех. Вожак ощерился.
– И бабы в наличии.
Справа захихикал прыщавый юнец. Вцепившись длинными пальцами в уздечку своей тощей клячи, немного сгорбленный, он походил на хорька в человеческом обличье. Зрачки его сновали туда-сюда, точно ни на секунду не могли остановиться. Ему было не больше шестнадцати лет, но война успела состарить его.
– Кобель ты, Филипп, настоящий, – просипел он и провел языком по пересохшим губам. – Одно только на уме.
– Заткнись, Карл, – раздался голос слева. Он принадлежал неотесанному бородатому толстяку с растрепанными черными волосами, такими же, как у франконца – и у юноши с безжалостными пустыми глазами, холодными, словно осенний дождь. Все трое были братьями. – Отец наш тебя не научил разве пасть открывать, только когда слово дают? Умолкни!
– Срать на отца, – проворчал юноша. – И на тебя, Фридрих, тоже срать.
Толстяк Фридрих собрался было ответить, однако предводитель его опередил. Рука его метнулась к шее Карла и стиснула горло так, что глаза юноши выпучились, словно огромные пуговицы.
– Не смей больше оскорблять нашу семью, – прошептал Филипп Леттнер, самый старший из братьев. – Никогда больше, слышишь? Или я кожу твою на ремни порежу, пока покойную матушку звать не начнешь. Понял?
Прыщавое лицо Карла стало пунцовым, он закивал. Филипп выпустил его, и Карл зашелся в приступе кашля.
Лицо Филиппа внезапно преобразилось, теперь он смотрел на сипевшего братца едва ли не с сочувствием.
