Далеко на северо-востоке от земли гирканцев, за полулегендарной Пантенией раскинулась страна ветланов. Цивилизация почти не коснулась этого заснеженного края, и лишь редкие торговцы, сбившись с пути в непогоду или спасаясь от кровожадных разбойников, случайно попадали сюда, неся с собой необычные для этих мест товары. И случалось, здесь они и оставались до конца своих дней. Кто-то просто долго откладывал отъезд, опасаясь дальнего пути, и затем постепенно забывал о возвращении домой, обзаводился чадами и домочадцами и поселялся в новом, тщательно собранном умране навсегда. А кого-то сразу привлекли доброта, простодушие, открытость и доверчивость ветланов, и он обрел здесь счастье и душевный покой.
Ветланы и впрямь изумили бы любого человека, называющего себя цивилизованным, тем, насколько складом характера напоминали детей, не знающих, что такое зло. Воинов у этого народа не было. Поразительно, но они никогда и ни с кем не воевали. Жили они на самом берегу Северного моря, почти круглый год покрытого льдами. Тундра, вплотную подходившая к берегу, казалась зеленой и плодородной только ветланам. Любой чужак погиб бы среди этих низкорослых деревьев, чахлой травы, странных мхов и необычных зверей. Как далеко простиралась тундра, никто не знал, ибо ни один охотник не проникал в нее дальше чем на три дня пути.
С запада земли ветланов прикрывали горы. Снег лежал на голых, острых камнях почти весь год, бесконечные ледники, оползни, лавины, камнепады делали их практически неприступными. К тому же солнце не баловало эти края и по полгода не показывалось на небе, а кому захочется ползать по опасным скалам при неверном, призрачном лунном свете?
На востоке… Что было на востоке, знал лишь Великий Шаман, ибо только он мог разговаривать с Тнарганом — богом солнца, которое как раз с востока и приходило к ветланам. Именно Великий Шаман должен был рассказывать божеству о всех деяниях его народа, и хороших, и плохих.
И лишь когда Тнарган сочтет, что хороших дел набралось уже много, он явит миру свой лик. Если бы ветланы не верили так свято в могущество Великого Шамана, в его искренность и правдивость, они поняли бы, конечно, что, твори они добрые дела или злые, солнце все равно явится в свой срок. Однако обмануть их было несложно, ибо они не знали лжи и считали, что у человека, говорившего неправду, распухает язык и тот не может дышать, а значит, погибает.
У ветланов не было ни правителей, ни вождей. Слушались тех, кто дожил до седых волос, и наиболее удачливых охотников. Как и во многих северных странах, где жизнь была полна опасностей и лишений, люди покидали этот мир довольно рано, и потому совершенно понятно, что тот, как говорили ветланы, кто раньше всех увидел солнце, оказался и наиболее хитрым, и наиболее смелым, и наиболее выносливым. А раз у него хватило ума много раз приветствовать Тнаргана, то и другим не зазорно прислушаться к его советам. Никто не осмеливался перечить старикам, их слово всегда было решающим. А удачливый охотник — это кормилец. У северного народа было принято делиться добычей. Разве можно сытно есть, если соседу не повезло на охоте и его дети голодны? Поэтому часто и охотились сообща, чтобы в домах всегда были и пища, и свет, и тепло.
Все это давали олени, алпачи и морские быки. Мясо замораживали и, мелко настрогав, ели сырым, из шкур шили обувь и ими же покрывали жилища-умраны, а жиром освещали и отапливали жилища: жир, горевший в каменных плошках, давал достаточно и света, и тепла, настолько, что даже грудные младенцы не мерзли долгими зимами, а это было очень важно, ибо к детям ветланы относились особенно. Не иметь детей — великая беда. Чем больше их в семье, тем счастливее и сами родители, и весь род.
Малышей никогда не наказывали, не ругали, не били. Никому и в голову не приходило отмахнуться от ребенка, потому что он мал и глуп. Ветланы считали, что человек при рождении уже обладает опытом и памятью всех предшествовавших поколений, а взрослея, может потерять их, если не прислушиваться к словам ребенка и не давать ему действовать по-своему. С первых самостоятельных шагов, с первых осмысленных слов любой ветлан становился равноправным членом сообщества, трудился наравне со всеми по мере своих постепенно возраставших сил, охотился, участвовал в общих советах, когда собирались жители всего стойбища и обсуждали наиболее важные вопросы.
