— Янис?
Голос раздавался откуда-то снизу, и только тогда Янис понял, что держит трубку верх ногами, и развернул ее.
— Янис? Ты меня слышишь?
Вот так уже лучше или, по крайней мере, громче.
Глаза он по-прежнему не открывал, а все тело ломило и не хотело слушаться.
— Слышу, — сонно прохрипел Янис.
— Дорогой, я тебя разбудила, извини.
Теперь он узнал голос Мэгги, у которой купил дом три года назад, а теперь ей же сдавал комнаты над гаражом. Просто так она бы никогда звонить не стала, а тем более в такую рань, сколько бы там часов уже ни было. Может, что-нибудь с крышей случилось?
— В чем дело? — Янис всегда легко переносил смену часовых поясов, но тридцатичасовой перелет из Малайзии его добил. Он еще раз крепко зажмурился, а потом снова открыл глаза.
Было уже довольно светло, и сквозь приоткрытые ставни виднелся утренний туман, который могло разогнать лишь жаркое калифорнийское солнце. Янис все-таки посмотрел на часы. Еще и семи нет.
— Все в порядке, во всяком случае, с домом. Но я хочу у тебя кое-что попросить, — неохотно призналась всегда такая независимая Мэгги.
— Проси все, что хочешь, — предложил Янис, усаживаясь в кровати.
Янис всю жизнь проводил в разъездах, занимаясь куплей-продажей ценных пород древесины для изготовления мебели, а восьмидесятипятилетняя Мэгги никогда никуда не ездила, так что всегда могла присматривать за домом. Янис посылал ей открытки и кухонные полотенца со всего света, а она кормила его домашним печеньем и обедами.
К тому же, пока он сдавал эти комнаты Мэгги, у него практически не оставалась места для других гостей. Он, конечно, ценил теплоту и благородство своей бесконечно преумножающейся семьи, но не любил, когда родственники путаются под ногами. Нет, у него замечательная семья, но пусть она живет за океаном, так всем будет лучше.
Всего только две недели назад, перед поездкой в Юго-Восточную Азию, Янис объяснял троюродной сестре, что у него нет места «для всех них».
— Все, что твоей душе угодно, — повторил Янис, заставляя себя вылезти из постели. — Особенно если это кухонные полотенца. Я тебе целых пять штук привез.
— Бог ты мой! Ты меня испортишь.
— Ты того стоишь. Что тебе нужно? — Янис высунулся из окна и убедился, что с крышей все в порядке. Но он все равно всегда рад поменять лампочку, починить щеколду или отнести сумки с продуктами, хотя вряд ли бы она стала ради этого звонить в семь утра.
— Я споткнулась об коврик и хотела бы, чтобы ты отвез меня в больницу.
— В больницу? С тобой все в порядке?
— Разумеется, но бедро немного беспокоит. Я им позвонила, и мне сказали, что нужно сделать рентген.
— Уже иду, — заверил Янис, быстро одеваясь.
Через минуту он уже был у Мэгги.
— Извини, я не хотела тебя беспокоить.
— Все в порядке. Ты можешь ходить?
— Но не тебе же меня нести, — возразила Мэгги и, скривившись, поднялась с дивана.
— Могу и отнести.
— Глупости.
Мэгги попробовала шагнуть, но судорожно вздохнула и упала бы, если бы Янис ее не подхватил.
— Лучше вызвать скорую, — серьезно предложил Янис. Но вместо этого подхватил ее на руки и спустился в гараж, где рядышком стояли его «порше» и ее «форд».
— Давай поедем на моей машине, — попросила Мэгги.
— Ты не хочешь, чтобы в больнице видели, как ты выходишь из «порше»?
— Очень хочу, но детское кресло туда не влезет.
— Что? — Янис так удивился, что чуть ее не уронил.
— Мне нужно детское кресло для Гарри.
— Гарри?
— Малыш Мисти. Ты не помнишь? Ты его как-то видел.
Мисти, приходившуюся внучкой второго мужа Мэгги, он помнил. Легкомысленная девица с длинными светлыми волосами, загорелой кожей и пустыми голубыми глазами выглядела лет на двадцать, а вела себя на семь. И теперь у нее есть ребенок.
— И она в состоянии его воспитывать?
— Может, малыш заставит ее наконец взяться за ум.
Это вряд ли. Янис с трудом припомнил, что действительно пару месяцев назад видел этого малыша.
— И при чем он тут?
— Он сейчас спит у меня в комнате. Ты можешь смело его разбудить, капризничать он не будет. Почти.
— Звучит очень обнадеживающе, — заверил Янис, с сожалением проходя мимо «порше» и усаживая Мэгги в «форд». — А где сама Мисти? Или мне лучше не спрашивать?
