Человек, который плакал от смеха

© Frédéric Beigbeder et les éditions Grasset & Fasquelle, 2020

© E. Клокова, перевод на русский язык, 2020

© ИД «Городец», издание на русском языке, оформление, 2020

Моему отцу и моему сыну

Тот, кого регулярно не высмеивает толпа, не заслуживает звания человека.

Фредерик Бегбедер. Воспоминания неблаговоспитанного молодого человека, 1990

У человека четыре лица: он тот, кто он есть на самом деле; тот, кем он себя считает; тот, каким он являет себя другим; и тот, каким его воспринимают.

Конфуций Около 500 г. до н. э.

Я — нож, проливший кровь, и рана,

Удар в лицо и боль щеки,

Орудье пытки, тел куски;

Я — жертвы стон и смех тирана!

Шарль Бодлер. Цветы зла, 1857 (пер. Эллиса)

Меня зовут Октав Паранго, и через двадцать лет мне исполнится семьдесят четыре.

Только что пришли результаты опросов: я работаю на самое популярное «Утро» во Франции. Медиаметрия насчитала радиостанции France Publique аудиторию в 3,9 миллиона слушателей. Сегодня ведущий эфира 7/9 (с семи до девяти утра) торжествующим тоном представляет каждого участника: «А теперь — самый популярный погодник Франции», «С нами в студии ведущий экономист Франции», «Я сижу рядом с самой умной интервьюершей Франции». Когда наступает мой черед, он продолжает в том же темпе: «Сразу после меня — в эфире Октав Паранго, лучший юморист Франции», — и лукаво подмигивает. Мне бы насторожиться: обычно ведущий скуп на жизнерадостное жестикулирование веками. В его внезапном товарищеском дружелюбии есть что-то подозрительное… атмосфера игривая, соведущая улыбается, все выглядят довольными. К чему портить обстановку? Что на меня нашло? Эта книга повествует о самопожертвовании, причем коллективном.

Звуковым фоном моего кораблекрушения становится традиционный индийский фольклор. Рави Шанкар[1] играет на ситаре с гипнотическим изяществом, у него невероятно томное туше. Эта умопомрачительная музыка снимает напряжение и улучшает стрессовый фон передачи. Звучит номер, сыгранный на «Концерте для Бангладеш», который Джордж Харрисон организовал в 1971 году на спортивной арене «Мэдисон-сквер-гарден». Первый в истории благотворительный концерт поп-музыки. В нынешний разгар кризиса «желтых жилетов»[2] хипповость родом из прошлого была призвана дать слушателям надежду. После паузы я все-таки начинаю мямлить в микрофон, хотя рот у меня полон вязкой слюной:

— Знаю, знаю, что вы сейчас бурчите: Октав тянет время. Октав ни черта не приготовил. Октав очень поздно лег. Октав мало спал. Ну что же… ситуация и правда не совсем обычная. Я написал охренительно блистательный репортаж о «желтых жилетах» — очень интересный получился текст, но потерял его. Написал на каком-то обрывке — и вчера вечером, вернее, в три ночи, потерял… в новом клубе под названием Medellin…[3] правда, правда — Medellin на авеню Марсо.

Сидящая напротив корреспондентка Сильвия Виллерд заходится нервным смехом. Хватается за голову, вытирает слезы, взбивает темные волосы растопыренными пальцами — явный признак испуга. Она боится за меня, знает, что я говорю правду, потому что, против собственных правил, не читаю «домашнюю заготовку». Сидящий справа в кресле на колесиках Антонен Тарпенак откатывается в сторону — от греха подальше, чтобы не светиться рядом со мной. Его голубые глаза округлились, всегдашняя доброжелательность уступила место WTF[4]. Доминик Гомбровски (ретроочки, широкая улыбка, футболка размера XL — интеллектуалу не слабо прийти на работу и в пижаме) только что закончил обзор прессы, перестал размахивать руками, как делает каждое утро, и теперь веселится. Он фанат моего шутовства и сейчас уверен, что я придуриваюсь и вот-вот сделаю финт ушами, выкину фирменный номер. Дорогой Доминик, мне жаль тебя разочаровывать.

— Но… э-э-э… мы здесь отлично себя чувствуем, ведь так? Мы — звезды французского «Утра», браво всем, мои поздравления!