Подсудимый сидел на скамье за барьером. Присяжные были выбраны: двенадцать человек, абсолютно безупречных. Обвинение и защита успели закончить предварительные переговоры. В слоях жира, окутывающего душу генерального прокурора Р. Н. Неддла, две соответствующие складки очень правдоподобно наметили растянутость уголков рта: доверительную улыбку.
Улыбка вырисовывалась и на губах подсудимого, однако представлялось затруднительным сказать, что именно она означала. Доверие? Определенно, нет. Тогда, браваду? И речи быть не может, учитывая характер обвиняемого. Презрение к суду? Но в нем не было ничего заслуживающего презрения. Стильная мебель в зале, серебряные папки, драпировка из парчи, позолоченная лепнина, нити жемчуга, украшавшие пышный парик судьи — вся эта роскошь сверкала тысячью огней под кристальным светом канделябров Штойбена. Горностаи и бархат членов суда достойно контрастировали с кричащими одеждами присутствующей публики, плотно набившей зал, а букмекеры продолжали принимать ставки. Справа от судьи со стены свисал флаг Соединенных Штатов, слева — суверенного штата Квебек.
Обвинение вызвало своего первого свидетеля, полицейского сержанта Джея Гарднера.
— Это вы производили арест?
— Ага.
— Не могли бы вы сказать суду, почему вы задержали обвиняемого?
— По мне, у него был подозрительный вид, если вы понимаете, что я хочу сказать.
— Подозрительный… это как?
— Ну… худоватый вроде…
Присяжные подтвердили показания сержанта Гарднера: обвиняемый действительно выглядел очень худым. И, что было уже чересчур, носил костюм из голубой саржи.
— Потом, он был грязным и сидел на той скамейке, ничего не делая. Пять минут он так сидел и ничего не делал. Тогда я и сказал себе, а почему бы его не арестовать? Заметьте, я не имел ничего особенного, в чем упрекнуть его… ну, в смысле инкримировать…
— Я бы попросил вас оставить суду интерпретацию фактов, — сухим тоном перебил его генеральный прокурор.
— В любом случае, у меня шестое чутье на все эти штучки. Я отвел его в участок, чтобы обыскать. Денег при нем не было. Вообще ничего, кроме дурацкой книжонки.
— Вот этой, сержант Гарднер? — прокурор предъявил свидетелю маленький томик в шагреневом переплете.
— Точно.
— Эта книга, «Фиоретти»[1] святого Франциска Ассизского, представляет собой вещественное доказательство номер один, Ваша Честь. Продолжим, сержант… В момент ареста у обвиняемого были какие-либо часы: наручные или карманные?
— Нет, ничего такого.
— Пока достаточно. Можете быть свободны, сержант.
— … и скажите: клянусь.
— Клянусь.
— Садитесь.
Миссис Мод Дулут разместилась на свидетельской скамье. Последовали шелест шелка, шорох страусовых перьев и вздох облегчения.
— Миссис Дулут, узнали бы вы обвиняемого, увидев его в этой аудитории?
— Несомненно, Ваша Честь.
— Нет необходимости называть меня таким образом. Не могли бы вы указать нам Эдвина Лолларда[2]?
Мод показала на него пальцем. Ее рука, унизанная драгоценностями, ослепила публику.
— Не объясните ли суду, какие именно отношения связывали вас с обвиняемым?
— Это мой первый муж. Я вышла за него лет пятнадцать как, и это самая большая глупость в моей жизни. В то время я была еще ребенком, не старше… — Мод принялась подсчитывать в уме, но по истечению минуты решила, что такая точность излишня. — Опыта у меня было чуть. Я встретила его в университете. Я добилась диплома домоправительницы.
Присяжные, похоже, не сильно впечатлились. В конце концов, наличие диплома в штате Квебек считалось обязательным.
— Вас не затруднит рассказать о вашей совместной жизни?
Мод зарделась.
— Ну… говорить особенно нечего. После медового месяца — медового месяца очень приятного: Гавайи, Япония, Новая Зеландия, круиз по Красному морю — итак, после медового месяца почти ничего не делали. Имею в виду, никогда и нигде не бывали, даже по воскресеньям в «Евангелистском казино», чтобы сыграть в бинго… хотя у нас в гостиной это случалось. Ни на бегах, ни на балах… да, в то время я еще не стала танцовщицей. Надо сказать, что я была лишь ребенком, но… — Мысли Мод начали путаться, и она позволила себе небольшую передышку. — Ясное дело, его работа требовала немало времени.
