Первые публикации Александра Козачинского появились в 1923 г. в допровских изданиях «Голос заключенного» и «Жизнь заключенного». Автор был тогда под следствием. Мы с этими сочинениями вряд ли когда-нибудь ознакомимся (где же найдешь такую специфическую и давнюю периодику?), остается довольствоваться отзывами корреспондентов тех лет. Они хвалили. Ал. Светлов назвал допровский псевдоним Козачинского – Ал. Козаринский – и привел выдержку из письма заключенного к адвокату: «Печатают меня хорошо. (...) Ежедневно даю 200 строк. Работа по душе». После освобождения и переезда в Москву Козачинский сотрудничал в газете «Гудок». А в февральском номере «Знамени» за 1938 год были опубликованы пять рассказов,написанных в августе-сентябре 1937 г. И они, и «Фоня», датированный январем 1940 г., переиздавались неоднократно, правда, все равно мало кому известны. «Зеленый фургон» – самое знаменитое произведение Александра Козачинского. Если кто и не читал повесть, то уж фильм смотрел обязательно (экранизировалась книга дважды). Но вот водевиль «Могучее средство» почему-то совсем потерялся. Он был опубликован в альманахе «Год XXII» в 1939 г. и – как провалился: нигде о нем ни строчки, ни слова. Единственное упоминание обнаружилось в письме Козачинского к Евг. Петрову (письма готовятся к публикации А. Яворской): «С твоей критикой водевиля согласен „на все сто“. Даже приятно, когда критикуют так толково. Скажу одно лишь: я не только не видел „Эликсир молодости“, но и вообще никогда в жизни не видел водевиля (в драм. театре, вероятно, был раза три). (...) Сюжет этот я придумал сам и собирался сначала сделать из него серию маленьких рисунков с подписями для „Крокодила“». Жаль, что смешная пьеса на вечно актуальную тему так прочно забыта. Но, с другой стороны, то, что не удалось отыскать ни одного упоминания ни в одной библиографии, ни одной рецензии на опубликованное произведение, дает повод надеяться на новые находки.
Наталья ПАНАСЕНКО
Александр КОЗАЧИНСКИЙ
Могучее средство
Водевиль в одном действии
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
Доктор Гудбаев – лет сорока, иногда важен, иногда суетлив.
Щупак – молодящаяся особа лет 35-ти. Шляпа типа «извозчичий цилиндр» с вуалеткой. Рыжая, довольно тощая лиса, пальто ярко-зеленого канцелярского сукна.
Отец ребенка.
Парализованный старичок – небольшого роста, худенький. Длинная седая раздвоенная борода, черная касторовая шляпа с полями. Круглые очки.
Кабинет доктора Гудбаева. Слева – письменный стол, на столе Гудбаев пишет, повторяет вслух написанное.
Гудбаев. В беседе с нашим корреспондентом доктор Гудбаев сказал... Нет, не сказал, а сообщил... Нет, не сообщил, а заявил! (Отодвигая листок.) Превосходная мысль! Зачем ждать, пока к тебе придет корреспондент, когда самому можно написать беседу? Тем более, что корреспондент может и вовсе не прийти! А беседа в «Гигроскопическом вестнике» была бы для меня очень кстати. Беседа – не статья! Беседа почетнее. Она дает двойную славу. А двойная слава – двойные деньги. Кстати, сегодня платить за костюм и за два пуда сырья для пилюль. Эти пилюли меня разоряют! (Продолжает писать, перечитывает.) Заявил о новых методах лечения усталых и изношенных организмов путем применения синтетических пилюль и вытяжек из молодых побегов сельдерея, полностью заменяющего дорогостоящий целебный корень женьшень. Ярким примером может служить... (Задумывается.) Кто же может служить ярким примером? Скажем, Иванов? Петров?.. Нет, нужна фамилия позамысловатей. Ну, можно будет выбрать в телефонной книге. Это мелочь. Главное – пристроить беседу. Как бы не заартачился этот «Гигроскопический вестник»! Придется звякнуть Ирине Варфоломеевне. У этой дуры везде знакомые.
Стук в дверь. Гудбаев поспешно надевает чалму.
Я занят, но войдите.
Входит мадам Щупак с трехколесной колясочкой под балдахинчиком. В коляске, полускрытый портьерками, сидит парализованный старичок. Она оставляет коляску на авансцене лицом к публике. Подходит к столу.
Щупак. Доктор Гудбаев? Я к вам по рекомендации Ирины Варфоломеевны. Я пришла посоветоваться.
